27.02.2015
    Проживая жизнь, к концу её человек  накапливает много вопросов, которые уже не умещаются в его голове, и не дают ему жить спокойно. И он начинает искать ответы на эти вопросы. Вот с этой минуты начинается (или продолжается?) духовное его развитие, остановленное на этом месте в его прошлой жизни, или позапрошлой, или очень-очень давно.
    У всех это происходит разными путями, в зависимости от того, какие инструменты имеет  человек в распоряжении на такую минуту. Кто-то имеет рядом хорошего учителя, кто-то старинные книги, кто-то не имеет ничего, и даже своего угла; и он вольный, как в поле ветер, поэтому идёт себе по земле, ничем не связанный, ни к чему и ни к кому не привязанный, и ищет ответы на свои вопросы. И неизвестно ещё, кому из всех них повезло больше, у кого наиболее обширные и универсальные инструменты познания.
    Итак, шёл такой странник по земле. Был возрастом уже не молодой, и родителей уже не имел, и жены уже лишился, и дети его встали на ноги и разошлись по земле каждый в свою сторону. Никому не обязан, ничем не связан, вольный ветер в поле.
    А мысли его тучами роились в головушке, и не давали покоя ни днём, ни ночью. И всё, что попадалось ему на пути - всё давало пищу к размышлению. И спрашивал у всех, кто хоть что-то мог ему ответить-поделиться. Вызнавал-выспрашивал таких людей, и дорожка его петляла между этими знающими. Где-то задерживался, если притягивал его кто-то своей  мудростью, - помогал по хозяйству в обмен на разговоры умные.
    Так и шёл год за годом от одного селения к другому. Не проста и не гладка была дорога его, всякие люди встречались на пути. И бит был, и унижен, и в заложниках рабатывал, и страх, голод и лишения испытывал. Но не роптал, а лишь благодарил Всевышнего за всё, что было ниспослано ему Небом, ибо знал уже, что ни один волос не упадёт с головы человека безнаказанно.
    Всё, что приходило к нему, всё имело место быть. И это помогало ему не озлобиться на его нелёгком пути. Тех же, кто проявлял к нему злобу и несправедливости, разговорами своими переубеждал  в их заблуждениях, и отпускаем был злодеями, и уже сомневались они во взглядах своих и убеждениях. И какими-то притихшими и удивлёнными расставались с ним, в глубокой какой-то внутренней задумчивости. Не все, конечно.
    Пересёк он уже много долин и рек, и полей безкрайних, гор невысоких и холмов.
    И пришёл в страны другие, и вновь теперь шагивал горами, от одного селения к другому. И вот уже в течение последнего года в  каждом селении говорили ему об одном и том же старце. Что сед и умён, и сколько лет ему, никто не знает, и живёт отшельником, но силён и быстр, словно и нет за его плечами стольких лет. Но никто за последние  10 лет не видел его.
    Вот и была у странника цель - найти этого старца. Хотя, какой он старец, если живёт один в горах, и ещё быстр и силён, как отзываются о нём люди. Пожилой человек.
    Шёл, шёл странник узкими горными тропками, и дошёл до одинокой сараюшки чуть в стороне от тропинки. Маленькая такая, сложенная из камней, казалось - чуть живая, пни посильней и развалится. Внутри сложен махонький  каменный же очаг. Затопил странник его, пособирал кое-какие ветки сухие, обогрелся, перекусил, что жертвовали ему жители прошедших им селений.
    Прошло несколько недель. Сказано было страннику оставаться в этой хибарке столько, сколько нужно. Что старец этот нет-нет, да и захаживает в неё. А по-другому - не отыскать его. Вот и поджидал его странник.
     Днями находил себе работу. То хворост собирал, то камни таскал к неказистому своему жилищу, складывал их возле стен, укрепляя их. И ждал. Закончились его сухари, только водицу пил из родника неподалёку, да чай заваривал из пучков трав, развешанных по стенам хижины.
    Однажды ночью услыхал он как вроде шёпот чей-то молитвенный.
    …преславный и пресветлый Отец наш Небесный! Услышь зов сердечный бедных детей твоих, рассыпанных по разным верованиям по обширной земле Твоей. Лишённых разума, интуиции, ясновидения, яснослышания - всего, что было даровано Тобою светлым детям Твоим, да украдено хитростью тёмными слугами царства Пекельного. Научи, как вернуться нам в чертоги свои родные, помоги очиститься от сажи пекельной, омыться росой светлых рощ и дубрав, испить из чудесного исцеляющего источника, чтобы вернуть память родовую, растерянную нами по чужим дорогам духовной чужбины…
    …осторожно оглядевшись по сторонам - не нашёл никого, кто бы мог шептать слова эти со слезами в голосе. Было темно, и сквозь щели хижины полная луна бросала свои туманные полосы. Выйдя на улицу, он не нашёл никого и там, и в недоумении и удивлении вернулся на свою постель.
    - То ли почудилось мне, - думал странник. - уж не схожу ли с ума от одиночества и неизвестности? Сколько ещё ждать мне тут? Придёт ли старец, может, уже и нет его в живых, если не видели его долго. Тропинка ведёт дальше в горы, пойду с утренними лучами солнца.
    Укутавшись потеплее в старенький залатанный плед из шерсти яка, отданный ему за работу в каком-то селении, он уснул.
    Проснувшись с первыми лучами солнца, проникавшими сквозь щели его жилища, странник вздрогнул, увидав в другом углу старика, что сидел на циновке, поджав под себя ноги. Он был укутан в такой же примерно плед, что пожертвовали и страннику. В середине была проделана дыра для головы, поэтому плед, дырявый и ветхий, полностью укрывал всё тело. Старик был очень худощав, просто ни капельки жира не наблюдалось в его лице. Кожа, тёмная, морщинистая и обветренная, словно обтягивала кости на лбу, на скулах. Руки, безсильно лежащие на коленях и видневшиеся из-под пледа, были в тёмных выпуклых линиях вен, и такие же истощённые. Просто кожа и кости, как говорят про таких людей.
    Странник удивлённо уставился на непонятно когда и как появившегося старика. Он разглядывал его, такого немощного и усталого, что было ощущение, будто старик пришёл сюда умирать. Тихонько поднявшись со своей лежанки и постелив свой плед на неё, странник аккуратно, чтобы не разбудить старика, стал складывать в очаг собранный с вечера  хворост, думая, что хоть чаем напоит бедного деда. Больше ничего нет. Наверное, придётся сходить в ближайшее селение, заработать на хлеб, ведь эти кости (он оглянулся на старика, вздохнул) и не дойдут туда. Как он сюда смог добраться, горемычный?
    Когда огонь весело охватил сухие ветки, странник сходил на родник и принёс воды, поставив старый закопченный чайник на очаг. Старик не шевелился.
    - Да живой ли он? - с испугом подумал странник. Приблизившись к старику, он стал прислушиваться к его дыханию.
    - Да живой я… - прошептал старик. Странник от неожиданности отпрянул от него.
    - Отец, - тихо произнёс странник, - приляг на лежанку, тебе там будет удобнее. Старик приоткрыл глаза, и взглянул на странника такими светлыми глазами, как ясное летнее небо, как васильковое поле под ярким солнцем, что никак не соответствовали его тёмной коже. Прикрыв веки, он произнёс: "Спасибо, тебе, добрый человек".
    Помогая старику перебраться на лежанку, странник почувствовал, какой дед лёгкий, просто как пушинка. Уложив его, и укрыв другим концом своего пледа, странник заварил травы, налил в глиняную кружку и поставил остывать возле лежанки.
    - Отец, - обратился странник к старику, - попей этот отвар травный, больше у меня ничего нет. А я схожу в селение за хлебом.
    Старик, не открывая глаз, ответил: "Возьми там в моей котомке мёд". Странник поднялся и поднёс котомку к старику, положил возле лежанки.
    - Доставай, доставай, - тихо проговорил тот.
    Странник достал кусок сотового мёда, завёрнутого в плотную бумагу. Разложил бумагу и порезал соты на небольшие кусочки. Помог старику подняться. Тот опять поджал под себя ноги, усаживаясь, и приглашая странника присаживаться рядом.
    Странник тоже уселся, как старик, и вдвоём они уместились на каменной лежанке, на тёплом пледе, держа в руках по кружке с горячим чаем и по куску мёда.
    В очаге горел огонь, было тепло и даже уютно. От старика исходило какое-то умиротворение, и что-то ещё, чего странник не мог пока определить, но располагающее и успокаивающее.
    Молча попив чаю, странник еле поднялся на затёкшие ноги. Походил, разминая их, убрал кружки, поднёс старику глиняную чашку с водой ополоснуть липкие руки. Предложил ему прилечь, и помог  укрыться. Была ранняя весна, только сошёл снег, и погода стояла прохладная. Ещё даже не успели проклюнуться из земли первые стрелки трав.
    - Чьё это жилище? - спросил странник, чтобы как-то начать разговор.
    - Ничьё, - тихо ответил старик. - Для странников. Для идущих. Куда идёшь ты?
    - Я просто иду. Ищу ответы на свои вопросы. Иду по свету… Я ничей, и ни к чему не привязан. Я как вольный ветер, и несёт меня по земле туда, куда моей душеньке заблагорассудится. Сейчас вот  ищу старца. Уже целый год я слышу про него в этих краях. Сказали, что в этой хижине я могу его найти. Сюда он иногда заходит. А ты, отец, куда путь держишь? Не этого ли старца тоже ищешь?
    - Не каждый может позволить себе такую роскошь, как быть свободным, ничем и ни к чему не привязанным, - старик говорил тихо и не торопясь, словно тщательно подбирал слова. - Знающему это о многом говорит. Я тоже странник, как и ты.
    - Но ты… стар… и немощен, -  страннику было неудобно произносить эти слова, чтобы не обидеть человека, поэтому он добавил, - прости, отец, если я тебя обижаю этими словами, но я говорю то, что видят мои глаза.
    - Не всё является тем, чем кажется, - ответил старик, помолчав. - А зачем тебе этот старец? Я слышал, что он предпочитает одиночество.
    - Я бы хотел пообщаться с ним, поговорить, поучиться у него чему-то. А взамен я бы прислуживал ему.
    - А захотел ли бы ты, чтобы кто-то нарушил твоё уединение, твои размышления, твою упорядоченную жизнь? Ведь, наверное, старец этот уже много лет живёт один, и не нуждается в помощниках, иначе он не слыл бы отшельником. Как ты вообще это себе представляешь? Вот ты пришёл к нему, и говоришь: я хочу с тобой подвизаться, хочу с тобой жить, а ты учи меня, делись со мной своими знаниями. Так что ли?
    - Ну, - странник бросил долгий взгляд в маленькое окошечко, - я как-то об этом не думал. Я думал, что он не откажется от помощника, ведь разве плохо быть не одному?... Разве хорошо быть одному? - уже уверенней перефразировал он, взглянув на старика. - Но, если он не захочет… конечно, я не смогу его заставить. Но неужели он настолько любит одиночество? …ну, в общем, я не знаю. Наверное, действительно, зря я это затеял. Видимо, он такой просветлённый, что не нужны ему никакие помощники.
    Странник замолчал, глядя в окошко. Молчал и старик, и было непонятно, заснул он, или просто думает с закрытыми глазами.
Go to top